Предисловие 

Итак, маски сброшены. Обо всем говорится открыто и недвусмысленно. Один из тех, кто с подачи внешних кураторов реально осуществляет руководство исполнительными структурами Фанара, не колеблясь, рассказывает о своем понимании сегодняшней ситуации в православном мире и о своих планах, в частности, в отношении Украины. Фактически мы присутствуем при попытке установить прямое внешнее управление мировым Православием при участии весьма грамотного и изощренного исполнителя, угодливо предоставляющего в распоряжение хозяина якобы неопровержимые канонические аргументы в оправдание абсолютно не законной экспансии. При ближайшем, объективном и беспристрастном, рассмотрении эти псевдоаргументы рассыпаются, как карточный домик, как то и показано в статье о. Всеволода Чаплина, которую мы публикуем одновременно с интервью архиеп. Иова. Но ясно, что данный непреложный и очевидный факт вряд ли остановит агрессора. Властная жесткость и решительность по отношению к тем, кого следует завоевать, и к геополитическим конкурентам, едва прикрытая поистине иезуитской дипломатией, в сочетании с исполнительностью, полной подконтрольностью тем абсолютно не церковным силам, чьи указания он по факту исполняет – в целом интервью высокопоставленного агента мировой закулисы в архиерейском клобуке производит (особенно на неподготовленного читателя) жутковатое впечатление. Тем важнее знать врага в лицо, и знать хорошо, не впадая в излишние эмоции, хладнокровно анализировать его планы и действия. Что-то новое проглядывает из рассуждений церковного функционера, какое-то совсем новое, неприкрывто-безжалостное лицо тех, кто противостоит Истинному Православию. Или просто, как мы сказали вначале, игры закончились, и обнажилась их подлинная суть?

Данное интервью полезно прочитать еще и для того, чтобы ясно понять, с кем наши церковные функционеры из РПЦ еще совсем недавно были готовы подписывать разные соглашения, с кем команда ОВЦС долгие годы сидела (и готова сидеть сейчас) за одним столом, совместно решать судьбоносные вопросы. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты – говорили древние. А дальше – пусть выводы делает сам читатель.

Традиционно в конце июля украинские православные верующие всех юрисдикций празднуют День Крещения Руси. К этим празднованиям охотно присоединяется и украинское государство в лице его руководителей, а также представители других Поместных Православных Церквей. В этом году на торжественных мероприятиях по приглашению Президента Украины присутствовал представитель Константинопольского Патриарха, архиепископ Тельмисский ИОВ (Геча), который любезно согласился на интервью для РИСУ. Прямые ответы на прямые вопросы: что ждет Церкви, не принявшие участия во Всеправославном Соборе, какая судьба маргинальных эсхатологических течений, почему заблокирован вопрос автокефалии и есть ли надежда у православных украинцев на автокефалию.

– Владыка, какие впечатления от Всеправославного Собора на Крите? Удалось ли сделать, что планировалось? Есть удовлетворение от организации и результатов?

– В принципе, Собор прошел успешно, в том смысле, что все документы, которые были подготовлены и согласованы во всеправославном процессе подготовки, были приняты. Конечно, с несколькими поправками, но эти поправки минимальны и содержание документов они не меняют по сути. Поэтому мы считаем, что Собор прошел успешно. Жаль, конечно, что четыре Церкви отказались в нем участвовать. Они отказались в последний момент, потому что в этом процессе подготовки они приняли участие, подписали документы, которые были подготовлены, даже принимали участие в организационных встречах за месяц до Собора. И Русская Православная Церковь даже присутствовала за неделю до Собора во время встречи Комитета для подготовки послания Собора. Они как раз в последнюю минуту решили не участвовать в Соборе.

– Это неожиданно было?

– Мы не ожидали, конечно. К сожалению, эти Церкви приняли такое решение, и теперь сами несут ответственность за такое решение. Но Собор состоялся, как и было запланировано.

– Отсутствие этих четырех Церквей дало повод РПЦ заявить, что она не признает всеправославный статус Собора. Но, как известно из истории, даже Вселенские Соборы не имели представительства всех существовавших тогда Церквей и епископов. Насколько позиция РПЦ правильна?

– В истории Церкви на большинстве Соборов не было представителей из многих Церквей. И здесь тоже надо учитывать процесс рецепции Собора. Хотя на многих Вселенских Соборах не было представительства со всех Церквей, но все Церкви приняли их решения, и это дало этим Соборам статус Вселенских.

– То есть, участие и рецепция – это понятия параллельные, не обязательно связанные между собой?

– Да. Но из истории мы знаем также, что были Церкви, которые отказались от участия в некоторых Соборах. И за то, что они отказались от участия в Соборах, они остались вне Церкви. Ну, например, Армянская Церковь в V веке отказалась от Четвертого Вселенского Халкидонского собора, потому что считала, что проблема монофизитства – это внутренняя проблема Константинопольской Церкви, а ее это не касается. Там были также и политические вопросы, связанные с этой позицией. Но Армянская Церковь теперь не в единстве с Вселенским православием. Она одна из нехалкидонских Церквей, которая веками остается вне Вселенской Церкви.

– Значит, исторические последствия такого отказа могут быть любые?

– Все зависит от рецепции Собора. Собор состоялся, и Церкви, которые отказались участвовать в нем, теперь несут ответственность за свое будущее.

– Сейчас спикеры Московской Патриархии делают заявления, что именно Русская Церковь имеет все рычаги и механизмы собрать «настоящий» Всеправославный Собор. Насколько эти заявления отражают реальное положение вещей?

– Ну, Московская Патриархия не в первый раз хочет так сделать. Подобные попытки были в 1948 году, когда пытались сделать такую всеправославную встречу в Москве, в советское время. И мы знаем, что им это не удалось, и не только потому, что некоторые Церкви отказались принять участие. Надо иметь в виду, что Русская Православная Церковь не имеет канонического основания для созыва такого Собора.

– В РПЦ активно продвигается политическая доктрина «Москва – Третий Рим», где Церкви отводится роль «собирателя земель русских». Как на это реагирует Вселенская Патриархия?

– Этот миф «Москвы – третьего Рима» построен на мыслях, выраженных одним российским монахом Филофеем, который жил в XV–XVI веке. Это абсолютный миф, потому что в истории Церкви и в каноническом понимании нет первого-второго-третьего-четвертого Рима. Есть старый Рим, который был центром Римской империи, центром европейской цивилизации, и был новый Рим – новая столица Римской империи. Нет первого, второго – есть старый Рим и новый Рим. Третьему-четвертому-пятому – не бывать.

И это история не только Церкви, не только история империи – это история человеческой цивилизации. Церкви Римская и Константинопольская сегодня несут наследие этих двух Церквей. Они являются наследницами этой политической, церковной, человеческой истории, и для них канонические связанные с этим основания и привилегии.

– В православном мире, а в РПЦ это очень ярко выражено, сейчас набирают голос течения, которые к Восьмому, Девятому и дальнейшим Вселенским Соборам относятся очень агрессивно, эсхатологически, соответственно, к организатору того же Критского собора, Вселенскому Патриарху – очень, мягко говоря, критически. Являются ли такие эсхатологические течения с политическим подтекстом угрозой для единства Вселенского православия? Вообще, насколько серьезным вызовом для православия является конфликт по линии «фундаментализм – экуменизм»?

– Такие течения являются маргинальными, несмотря на количество сторонников. Они не освещают позицию Церкви.

– Но в Русской Церкви с ними не борются, а используют.

– Такие тенденции очень опасны и губительны. И поэтому Церковь как таковая не может эти маргинальные позиции воспринимать. Потому что такие позиции не освещают истину христианской веры и христианской миссии.

Видите ли, некоторые любят употреблять принцип чисел. И думают, что чем больше сторонников, тем они мощнее или справедливее. Если мы снова вернемся к истории Церкви, то в IV веке ариане были очень многочисленные, мощные, и даже такие крупные фигуры Церкви, как святой Григорий Богослов, святой Василий Великий переживали, сможет ли Церковь выжить. Но, несмотря на численность сторонников арианства, Церковь никогда не принимала таких позиций, так как арианская доктрина была маргинальной и не отвечала истине христианской веры и христианской доктрины.

Позже, во времена борьбы с монофелитством, в VII в. преподобный Максим Исповедник был практически единственным сторонником православной веры. Почти все, большинство людей было сторонниками монофелитства. Но окончательно монофелитство было осуждено Собором, и Максим Исповедник, который был единственным со своей позицией, в конце концов, победил. Так что здесь с числами с маргинальными позициями не надо строить какие-то концепции, теории или планы. И не надо тут переживать.

– Исторически победит именно истина, а не численность или агрессивность маргиналов?

– Именно так.

– Позвольте перейти к вопросу автокефалии. Вопрос провозглашения автокефалий был вынесен за скобки Всеправославного Собора как конфликтный и такой, по которому нет всеправославного консенсуса. Почему этот вопрос вызывает столько споров? Ведь автокефалия – это естественный способ организации церковного управления.

– В процессе подготовки Всеправославного Собора вопрос автокефалии и ее провозглашения стоял и был обсужден. И даже существуют тексты документов, которые были подготовлены. Я расскажу вообще о процессе, чтобы понимать, на чем все остановилось. Изучение вопроса началось с того, что считалось, что Вселенский Патриархат – единственный патриархат в православном мире, который имеет право предоставлять автокефалию – и по исторической, и по каноническим причинам. Потому что в истории все новые автокефалии, которые появились, начиная с XVI в., с появлением Русской Православной Церкви до наших дней, – это бывшие территории Вселенского Патриархата, которым он дарил автокефалию. А по каноническим причинам, потому что Вселенский Патриархат занимает в православном мире первое место.

При обсуждении вопроса автокефалии на всеправославном уровне в духе консенсуса было сказано: «Нет! Константинополь не может сам предоставлять автокефалию. Надо добавить, что для дарования автокефалии должно быть согласие и обращение от той Церкви, от которой какая-то часть хочет получить автокефалию». Здесь можно взять пример актуальный: так, если Украина хочет получить автокефалию, то Константинополь не может сам ее предоставить, надо чтобы было обращение от Русской Православной Церкви, поскольку Украина в данный момент находится в ее лоне.

Тогда, в рамках подготовки к Всеправославному Собору, Константинопольский Патриархат пошел на компромисс, согласился с тем, что автокефалию может предоставить Константинополь только при согласии и по просьбе Церкви, в которой часть находится.

Пошли дальше. Дошли до подготовки Томоса – документа, провозглашающего автокефалию данной Церкви и где упоминаются все пункты, которых новая Церковь должна придерживаться, все требования, которые она должна выполнять. Опять был вопрос, что этот Томос подписывает только Константинопольский Патриарх. В рамках дискуссии было сказано: «Нет! Его должны подписать все главы, все предстоятели Поместных Церквей. Потому что они должны быть согласны, должны признавать эту новую Церковь». Опять Константинопольский Патриархат пошел на компромисс и сказал: «Хорошо. Будут подписывать Томос все предстоятели Поместных Церквей».

– А каждая подпись – это переговоры?

– Да. Итак, Константинополь пошел на компромисс. Дошло до вопроса подписания Томоса. Из истории мы знаем, что Томосы подписывались Константинопольским Патриархом, который после своей подписи ставит слово «Провозглашает». Потому что Вселенский Патриарх как первый, как возглавляющий свой Синод – он провозглашает автокефалию. А за ним просто ставили подписи члены Синода Константинопольской Церкви без единого слова. Потому что провозглашает глава, а другие просто своей подписью подтверждают, что это официальный, действительный документ. И Константинополь хотел приспособить эту практику и сказать: «Константинопольский Патриарх подписывает Томос со словом «Провозглашает», а другие предстоятели, как ранее члены Синода, просто ставят за ним свою подпись согласно порядку православных диптихов». Опять была дискуссия, и опять новое требование: «Нет! Другие патриархи тоже должны какое-то слово добавить после своей подписи». И Константинополь снова пошел на компромисс. И сказал: «Ну, тогда сделаем так: Константинопольский Патриарх подписывает и ставит слово «Провозглашает», а другие патриархи подписывают и ставят слово «Сопровозглашает» – по принципу литургического богослужения». Ведь когда совершается Божественная литургия, то всегда служит первый, которого мы считаем предстоящим на службе, а другие сослужат.

– Логично.

– И снова представители Московского Патриархата не согласились с этим словом «Сопровозглашает». Они хотели, чтобы каждый патриарх подписывал со словом «Провозглашает». И здесь уже Вселенский Патриархат не согласился. Не из-за своей чести или по какой-либо политической причине. Просто потому, что это нелогично и неправильно. Провозглашать может только один человек, а другие, которые с ним, могут сопровозглашать. Но не может каждый провозглашать по-своему. И на этом данный вопрос был заблокирован. С тех пор, когда были эти заседания в 2009 году, если не ошибаюсь, он остался заблокированным.

То есть: этот вопрос автокефалии был рассмотрен, пришли к компромиссному тексту, но из-за вопроса, как ставить подписи под Томосом, все было заблокировано. И поэтому вопрос решили не включать в повестку дня. Для Константиноля это значит, что вопрос автокефалии сейчас остается статус кво, так, как было в самом начале его рассмотрения (то есть все согласованные компромиссы считаются недостигнутыми – Т.Д.). Потому что все компромиссные варианты, по которым было согласие, не дошли до заключения.

– Первые автокефалии условно называются древними, потом была вторая волна – новые автокефалии, начиная с РПЦ, и они уже были качественно немного другие. По Вашему мнению, потребность в новой волне автокефалий – это естественный процесс, или свидетельство определенных проблем внутри православия? Готово ли Вселенское православие к третьей, ново