Я и раньше бывал на Севере европейской части России, но обычно проездом, и чаще – галопом по большим городам. А этим летом по-настоящему окунулся в жизнь северной глухомани, пожив в лесной деревне, походив по зарослям, а недавно посетил очередное брошенное село, зарастающее лесом. Ярославская, Костромская, Вологодская и Кировские области являются высоко урбанизированными регионами: там количество городского населения – от 70 до 80%, и даже выше.
Причем и большая часть оставшегося сельского населения тоже теперь живет около больших и малых городов, по сути – в пригородах. То есть концентрация населения в бетонных джунглях и около них очень высока, и тут надо отдать должное местным администрациям и центру – между городами в последние годы построены прекрасные дороги, даже к микроскопическим райцентрам, и уровень жизни в них теперь – относительно ничего.
Я много наблюдал русскую глубинку, в том числе – депрессивные регионы, типа Брянской, или Тульской областей. Глубинка у нас, конечно, нередко живет бедновато, но обычно сносно: все-таки за последние пятнадцать лет уровень жизни неслабо вырос, построены новые дороги, дома, инфраструктура, очень сильно выросла автомобилизация населения. Есть и позитивные процессы воцерковления населения, борьбы с пьянством, абортами, табакокурением. Конечно, так не везде, конечно, социальные контрасты велики, но, повторяю, позитивных подвижек есть немало.
Однако на европейском Севере РФ есть не только глубинка, но и глубинА… В результате урбанизации образовались огромные, почти безлюдные пространства, на которых живет всего несколько процентов населения – и это зрелище весьма неприглядное, просто душа болит. Если в среднем по этим областям плотность населения десять – пятнадцать человек на квадратный километр, что уже очень мало по европейским меркам, то уже в небольшом отдалении от городов она маленькая даже по меркам Сибири – один-два человека на кв. км. По этим огромным лесам, научно именуемых южной тайгой, на расстоянии в нескольких десятков километров друг от друга разбросаны мелкие селенья (по берегам рек несколько чаще, вдали от них – несколько реже). Они разделяется на те, которые вымирают и на те, которые уже вымерли. Часто их соединяют только лесные грунтовки, труднопроходимые в межсезонье, а порой даже и летом. Там в деревнях практически нет домов моложе тридцати лет, а обычно их возраст – от сорока лет и больше. Более того, там почти не появилось даже новых современных заборов, даже жалкой рабицы: крестьяне чаще всего ставят некрашеные штахетники, которые спустя недолгое время валятся в этом непростом климате, потом их латают с помощью досок брошенных соседних домов – там такие через один. Работы почти нет, и некоторая часть народа вообще живет огородом, рыбалкой, браконьерской охотой и собирательством, или просто ворует, что ни попадя, чаще всего – металлолом. Некоторые сельчане, как мне рассказали местные, начали брать на воспитание детей из детдомов: отчасти из любви к детям, а отчасти – из материальных соображений: на таких детей идут выплаты из бюджета, очень ощутимые по тамошним меркам. Медицина почти отсутствует: в той же Вологодской области, например, порой надо проехать двести километров для проведения операции по удалению аппендицита. Нередко больные с инфарктами и инсультами, которых родственники пытаются на машине довезти до губернского центра, или хоть до “волости “, умирают на этих лесных выбоинах. На них и здоровому-то неприятно ехать, а что уж говорить тяжелобольных, для которых счет идет на минуты!
Видел удивительную картину бродящего по полузаброшенному селу небольшого стада коров: хозяин не забирал их в свой хлев даже на ночь, они паслись по селу, где вздумается, проникая во все усадьбы, где порушены заборы – даже не думал, что такое бывает. Причем во главе стада стоял довольно агрессивный бык, который, как мне рассказали, несколько раз кидался на прохожих. Но в целом коров даже в таком облегченном формате очень мало кто держит, хотя условия для них неплохие, предпочитают мутить что-то менее трудоемкое…
Там много лет происходил своего рода отбор, когда все активные и молодые бежали в города: сначала от колхозного рабства, потом – от экономического развала. В результате там остались почти сплошь пожилые люди, в лучшем случае – среднего возраста, и некоторые, к сожалению, с очень нехорошими наклонностями. Увы, часть обитателей этих лесных деревень представляет из себя вечно пьяных дикарей, готовых, к примеру, поджечь дом соседу, с которым враждует: я уж не говорю о посещении церковных служб и соблюдении постов – этого там почти никто не делает. Считается нормой жизни рубить дрова в воскресенье. Нецензурная ругань – обычный язык большинства семей, притом если в городах взрослые люди детей своих обычно все-таки стесняются, то в данной глуши и этого нет. Есть, конечно, и нормальные люди, хранящие русские северные традиции взаимовыручки: одолжат инструмент, покажут дорогу, а увидев проходящих мимо детей, подарят им что-нибудь со своего огорода – даже неудобно. Меня приятно удивило, что там в магазинах для постоянных клиентов открыт кредит, можно брать товары в долг. Но у этого явления, вроде бы позитивного и немыслимого в больших городах, тоже есть обратная сторона – спаивание людей. Ведь там каждый алкоголик может легко напиться, даже не имея денег, а хозяева сельских магазинов обычно имеют рычаги последующего взыскания таких спиртных долгов…
И если в стране начнутся катаклизмы, то паршивые овцы, которых там отнюдь не одна, могут испортить все стадо. Безбожие – продукт революций, и это корень зла, приведший к одичанию прекрасный край. Ныне трудно представить, но, как мне рассказали старожилы и краеведы, некогда здесь все ходили в храм, поэтому пороков стеснялись, водку пили мало, почти все семьи были многодетными. Храмы были почти в каждом населенном пункте, кроме разве самых мелких. Проблемы с пьянством и блудом бывали, конечно, и тогда – но ведь совсем не того масштаба, что теперь.
В целом картина северной глуши соответствует моим ожиданиям, поскольку я собирал об этом крае информацию, хотя все равно надеялся на лучшее.
Конечно, одной семье тут выжить нелегко, хотя и возможно. Но уже есть некоторый приток семей из Москвы и других городов, и они часто успешно находят свои ниши в этих заброшенных, но богатых природными ресурсами краях. Одна семья, например, завела большое стадо коз – порядка 40 особей. Производит экологически чистое козье молоко и сыры, продавая их даже в рестораны Москвы, что приносит достаточный доход, а по местным меркам – даже очень приличный. Есть люди, работающие на компьютере дистанционно. Разумеется, нужна община, нужны православные люди, оказывающие взаимовыручку, приглядывающие за домами друг друга в отсутствие хозяев. Но все окупится с лихвой.
Глухомань русского Севера мало интересует сильных мира сего, и тот же так называемый карантин в глухомани больше заметили по телевизору, чем в жизни. В то время, как на большой земле все население сидело под домашним арестом, в этой глуши продолжался обычный быт, разве только некоторые особо одаренные личности стали ходить в сельские магазины в намордниках, да руководители местных бюджетных организаций поныли о «необходимости» игловкалывания, но особо не настаивали, а если настаивали, то, как говорят, нужные справки сотрудники находили легко…
Да, при всех недостатках, эти места обладают практически идеальной инфраструктурой для апокалиптических времен. На теплом Юге России жить проще, однако там слишком людно и все под контролем, кроме разве гор Северного Кавказа,. но там свои нюансы… а тут хоть и холода, но природные ресурсы для выживания весьма велики, пространства дикие, огромные и почти безлюдные. Конечно, яблок тут не вырастишь, но картошку-свеклу на огороде – вполне. Да и плодовые деревья все растить же можно, только нужно закупать саженцы более дорогих, морозостойких сортов. Для содержания скотины есть немало места и сенокосов. Водных ресурсов и древесины вообще полно: чистые реки, источники и леса – везде…. Рыбы полно, охота, говорят, знатная, есть самая разная дичь – от зайцев и уток до лосей и медведей. Грибов в сезон просто немеряно, но даже и вне сезона, в летнюю засуху, можно легко насобирать на обед за час-два. Если же апокалиптических катаклизмов пока не произойдет, то в этих краях можно просто хорошо отдыхать летом семьями. Пропаганда внушает нам мысль о том, что всем нам надо побольше денег швырять на путешествия в заморские края – я даже видел рекламу Сбербанка о кредитах «на незабываемый отпуск», который придется целый год незабываемо отрабатывать. И после него не останется ничего, кроме воспоминаний, в лучшем случае, а для некоторых – еще и ноющая печень и всякие дурные болезни останутся. А на самом деле надо иметь постараться приобрести недвижимость, оставлять ее в наследство своим детям, воспитывать детей на русской земле не только в городской, но и в сельской среде, и в нашей родной природе.
Игорь Друзь специально для Русского пути
.
.