М.В. Назаров «Русская Идея»
Доклад, прочитанный в Сентендре (Венгрия) на научной конференции по проблемам истории Русской Церкви в ХХ веке. Конференция проходила 13-16 ноября 2001 г. при посредничестве Сербской Православной Церкви и впервые с совместным участием представителей Русской Зарубежной Церкви и Московской Патриархии.
Главная задача нашей конференции, как я полагаю, – обсудить препятствия к объединению Православия в Зарубежье и на родине. С этой целью я хотел бы в своем выступлении показать опыт той части Русской Церкви, которая попала в совершенно другой мiр, на Запад, и этот опыт в значительной мере отличается от опыта православных людей, живших на родине, в условиях богоборческого режима. Сегодня отсутствие взаимопонимания происходит также и из-за этого. Поэтому в моем выступлении будет не столько описание достаточно известных исторических фактов и источников, сколько историософский анализ нашей эпохи, как он был понят в русском Зарубежье.
Мы часто слышим из уст политиков, да и церковных деятелей, оптимистические заявления, что в мiре возможны какие-то улучшения, примирение конфликтов и вообще какой-то прогресс к счастливому будущему. В том числе в церковной области. Однако, исходя из Священного Писания, мы должны понять, что счастливого будущего на земле не будет. Это невозможно, потому что земля имеет поврежденную грехом природу, которая не позволяет своего улучшения и создания “рая на земле”, ни даже создания безконфликтного мiра, как нам это обещают в строящемся Новом мiровом порядке, ради которого американцы теперь методично бомбят “террористические страны” как последнюю помеху всеобщему земному счастью.
Из Священного Писания мы знаем, что всеобщее улучшение в соответствии с Божиим законом нравственного климата на земле невозможно из-за развития того, что апостол Павел назвал «тайной беззакония». Она коренится в злоупотреблении той свободой, которая дарована Богом всем сотворенным Им существам, ангелам и человеку, и которой они злоупотребили по своей гордыне, решив сами быть «как боги». К концу истории эта «тайна беззакония» одержит кратковременную победу в земном мiре в виде тоталитарного материалистического строя – царства антихриста, который будет затем побежден вторым пришествием Христа.
Развитие «тайны беззакония» не могло не затронуть и христианскую Церковь, как это мы уже видим в истории по многим отпадениям от нее. Этот процесс апостасии, отступления от закона Божия, должен затронуть и оставшуюся верной истине Православную Церковь, и уже затронул, особенно в ХХ веке. Разное отношение к этому факту в основном и определило происшедшее разделение Русской Церкви, и не только на родине, но и в эмиграции.
Разумеется, “Декларация” митрополита Сергия*, которой на нашей конференции уделено большое внимание, является серьезным апостасийным явлением. Это была утопическая попытка сотрудничества церковных структур не с атеистической, как часто пишут, а с богоборческой властью, которая изначально поставила себе целью искоренение Церкви (что подтвердилось и многими рассекреченными документами большевиков) и не видела в таком “сотрудничестве” никакой иной задачи, как поначалу расколоть Церковь и использовать ее более лояльную часть для уничтожения нелояльной, после чего нетрудно будет расправиться и с первой.
Однако отношение к этой “Декларации” многих ее критиков, в том числе и в русском Зарубежье, мне кажется, часто было несколько однобоким. В том смысле, что ей придавалось некое исключительное значение: мол, все раньше было хорошо, и вдруг – ни с того ни с сего произошел такой отступнический акт. Эту “Декларацию” следует рассматривать в общем контексте всего апостасийного процесса в Русской Церкви, и не только в ХХ веке, а во всем петербургском периоде.
Конечно, тут я нового ничего не скажу, а лишь напомню известные вещи, – чтобы мы учитывали этот общеисторический фон в дальнейших обсуждениях.
1. Апостасийные явления в Русской Церкви до революции
Петр “Великий” нанес сильный удар по Церкви, отменив патриаршество и тем самым нарушив принцип симфонии между государственной и духовной властями. Екатерина “Великая” с ее вольтерьянством тоже внесла заметный вклад в этот процесс – вспомним ее гонения на монастыри. Даже такой не особенно церковный человек, как А.С. Пушкин, верно отмечал: «Екатерина явно гнала духовенство, жертвуя тем своему неограниченному властолюбию и угождая духу времени… Лишив его [духовенство] независимого состояния и ограничив монастырские доходы, она нанесла сильный удар по просвещению народному», поскольку семинарии (которые зависели от монастырей, а не от епископов) «пришли в совершенный упадок… Многие деревни нуждаются в священниках. Бедность и невежество этих людей, необходимых в государстве, их унижает и отнимает у них самую возможность заниматься важною своею должностию»[1]. Церковь попадает в унизительную зависимость от государственной власти. (Похоже, не в последнюю очередь поэтому именно эти монархи были признаны на Западе “Великими”).
Вследствие этого в русском богословии усилилось католическое и протестантское влияние, возникает разрыв между богословскими науками и церковной святоотеческой традицией. Это отмечал в эмиграции, например, даже такой совсем не консервативный “парижский” автор, как протоиерей Василий Зеньковский[2].
Значительная часть дворянства и ученых-гуманитариев отходит от церковной традиции в сторону гуманизма, деизма, масонства. Лишь позже славянофилы – И.В. Киреевский, Хомяков и др. – опираясь на верность народа православной традиции, начали возвращать русскую научно-общественную мысль к Православию.
Хотя, конечно, в самой Церкви никогда не угасала святость и верность Истине – достаточно назвать имена прп. Серафима Саровского (с которым тогдашнее русское общество так разошлось, что Пушкин и прп. Серафим, будучи современниками, никогда не встречались), свт. Игнатия (Брянчанинова), свт. Феофана Затворника, ближе к революции – св. прав. Иоанна Кронштадтского, новомученика протоиерея Иоанна Восторгова… Все они зорко видели смысл нарастающей апостасии в мiре и пытались увещевать русское общество, предвидя в противном случае революцию…
К сожалению, предотвратить ее им не удалось. И не могло удаться по причине того, что всемiрная апостасия с ее двигателем в виде своеобразного “Финансового Интернационала”, созданного иудейскими банками, перешла в наступление на последний оплот «удерживающей» государственности – российскую монархию – и сконцентрировала против нее все, самые разные, силы. Формально – для достижения равноправия своим единоверцам, по сути же – для разрушения альтернативной православной государственности и распространения материалистической системы на весь мiр. Для этого из него нужно было вытравить абсолютные духовные ценности – только в этом случае главной ценностью могли стать деньги, а главной властью – власть их обладателей.
Нужно учесть, что в России в ХIХ веке параллельно развивались два противоположных процесса: с одной стороны – апостасийного разложения ведущего общественного слоя, в том числе в виде революционных течений, и с другой стороны – возвращения к православному пониманию государственности и смысла истории. Два последних Государя – Александр III и Николай II – преодолели западническое духовное наследие петровских реформ, Николай II был даже готов к восстановлению симфонии государства и Церкви, что отчасти происходило даже при формальном отсутствии Патриарха. Его, конечно, не мог заменить даже такой выдающийся деятель, как обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев, хотя в его отношениях с монархами уже можно видеть некоторые признаки возрождавшейся симфонии.
Однако все общество находилось в таком состоянии, что, видимо, России было суждено уже постигать истину только от обратного – через кровавую революцию. Так Господь Бог и раньше учил русский народ постигать истину от обратного, на опыте попускаемых Им падений: например, именно такой смысл свт. Феофан Затворник видел в нашествии Наполеона, попущенном для отрезвления России от увлечений западничеством; ту же роль сыграла Крымская война.
Поэтому, когда либеральные историки Церкви упрекают Царя в том, что он не допустил созыв Поместного Собора Русской Церкви для восстановления патриаршества – этот упрек не совсем точен. Нужно учитывать, что апостасийные, разлагающие процессы в обществе затронули и церковную общественность. Известно, что этот вопрос был поставлен Святейшим Синодом еще в 1905 году по инициативе епископа Антония (Храповицкого). Государь отнесся к этому с вниманием, однако счел «невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее спокойствия и обдуманности». Ведь тогда буйствовала так называемая “первая революция”. Несомненно, что Государя и Победоносцева побуждал к сдержанности в этом вопросе и облик тогдашнего движения за созыв Собора: «В духе довольно расплывчатого церковного либерализма, без достаточной духовной сосредоточенности… У защитников широкого состава Собора было не очень точное понимание природы Церкви, какая-то почти конституционная схема ее устройства»; поэтому в 1917-1918 годах «и на Соборе было слишком много противоречий», – так писал об этом движении прот. Георгий Флоровский[3], тоже далеко не консервативный автор в русской эмиграции.
В нескольких разных источниках описан случай, когда Государь, сознавая опасность выбора Патриарха в такой атмосфере, предложил самого себя в Патриархи, для этого он даже был готов оставить семью и стать монахом, – но растерянные архиереи промолчали…
Тем не менее, по предложению Государя, в 1906 году было учреждено Предсоборное присутствие (за год работы изданы труды в 4 томах), в 1912 году постоянно действующее Предсоборное совещание под председательством архиеп. Финляндского Сергия (Страгородского), членами его были архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) и епископ Холмский Евлогий (Георгиевский). Но апостасийные общественные процессы обгоняли эту работу…
Надо сказать, что с начала века экономическое и военное могущество России неуклонно росло. Ее экономические и демографические показатели роста не имели аналогов в мiре. Поэтому цель России в начавшейся Мiровой войне выглядела вполне реальной: возвращение православным Константинополя (Второго Рима) и проливов, что было обещано ей и западными союзниками по Антанте. Это открывало возможность продвижения к святыням Иерусалима, всегда привлекавшим множество русских паломников, которым ничего не стоило заселить Палестину; для этого митрополит Антоний (Храповицкий) мечтал протянуть туда железную дорогу. В эти годы вновь вспомнились древние пророчества об освобождении русскими Царьграда от агарян; уже готовили и крест для Св. Софии…
Однако Бог не допустил столь близкого материального торжества Третьего Рима, потому что к тому времени Россия все больше утрачивала необходимое для этого духовное качество, теряя оправдание своего бытия перед Богом. По меткому сравнению одного из наиболее чутких авторов Русской Зарубежной Церкви архимандрита Константина (Зайцева), «Великая Россия» все больше заслоняла собою «Святую Русь» и становилась похожа на капиталистический Запад, а вместе с экономическим ростом в стране усиливалось духовное разложение, особенно в ведущем слое народа. О нравственном упадке общества и об опасности новых нехристианских идеалов постоянно говорил в проповедях св. Иоанн Кронштадтский:
«Вера слову Истины, Слову Божию исчезла и заменена верою в разум человеческий; печать… изолгалась – для нее не стало ничего святого и досточтимого, кроме своего лукавого пера, нередко пропитанного ядом клеветы и насмешки, не стало повиновения детей родителям, учащихся – учащим и самих учащих – подлежащим властям; браки поруганы; семейная жизнь разлагается; …Не стало у интеллигенции любви к родине, и они готовы продать ее инородцам…; нравов христианских нет, всюду безнравственность; настал, в прямую противоположность Евангелию, культ природы, культ страстей плотских, полное неудержимое распутство с пьянством… Правды нигде не стало, и Отечество на краю гибели…» (слово на Благовещение 25 марта 1906 года).
Св. Иоанн предупреждал, что если русское общество не вернется к жизни по Евангелию и к осознанию удерживающей сути своей православной монархической государственности, то она рухнет и власть захватят антихристианские силы.
И хотя в последнем Государе «показана была нам органическая возможность слияния воедино Великой России и Святой Руси», – писал архимандрит Константин, – даже такой Царь уже был безсилен что-либо изменить, поскольку оказался “ненужным” для ведущего слоя, возжаждавшего политических “прав” и “свобод”.
2. Революция, Поместный Собор, Белое движение, начало эмиграции
Духовное состояние России в Февральской революции более всего характеризуется именно поведением церковных иерархов: как легко они, за немногими исключениями, перестали поминать Помазанника Божия, вычеркнули его имя из богослужебных книг, не вспомнили даже о клятвопреступлении, освободив армию и народ от присяги законному Царю и благословив Временное правительство заговорщиков, как мы теперь знаем (из масонских источников) – масонское, в чем особо страшная символика февральского греха. Да уже и тогда эти либеральные политики достаточно проявили себя в своей разрушительной антигосударственной деятельности, в связях с враждебными иностранными кругами, которые поддержали революцию… Тем не менее в Обращении Святейшего Синода от 9 марта говорилось:
«Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни… доверьтесь Временному Правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы. Святейший Синод усердно молит Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного Российского Правительства…». Этот призыв от имени Церкви парализовал сопротивление монархистов.
Так даже Синод перестал сознавать духовный смысл православного самодержавия. И это нельзя оправдать тем, что сам Государь призвал признать Временное правительство – он как Главнокомандующий имел это в виду лишь для продолжения борьбы с внешним врагом, а против внутреннего духовного врага, менявшего смысл российской государственности, должна была бы выступить именно Церковь…
Такое легкомысленно-слепое отношение ведущего слоя нашего народа к религиозной сути самодержавия, бурное развитие капиталистического духа и стремление интеллигенции уподобиться апостасийному Западу, стать “цивилизованной” страной “как все” – стали причиной краха, подчеркнувшего бренность земного преуспеяния… В который раз мы видим: то, что в земной истории временно “прощается” Западу и даже служит его материальному процветанию, не прощается России. У Бога с нее всегда особый спрос…
Это неблагополучное духовное состояние общества и Церкви проявилось также и на Поместном Соборе 1917-1918 годов. Он собрался не потому, что пало препятствие в виде монархии, а потому, что церковная общественность почувствовала необходимость срочно реагировать на развивавшиеся революционные события. И, конечно же, на этом Соборе проявили себя делегаты разного духа, в том числе обновленческого. Поэтому при своих многих положительных достижениях, из которых главным было восстановление Патриаршества, Собор продемонстрировал и явный апостасийный дух, который нам совсем ни к чему перенимать и сохранять. Вот лишь несколько примеров:
– не было осуждено свержение православной государственности – власти Помазанника Божия; Поместный Собор 1917-1918 годов не выст