Когда приходит пост, то нередко его начинают хулить даже не атеисты, часто видящие в нем пользу для здоровья, а представители околоцерковной либеральной секты и плавно переходящей в нее секты «миссионэров». То есть они, как правило, не хулят его прямо, но противопоставляют пост телесный как воздержание от пищи и супружеских отношений некоему надуманному «чисто духовному посту». При этом с их стороны идет постоянная насмешка над «простецами», которые, мол, «евангельский дух забыли», а думают только о «постных рецептах». Тысячи лет Церковь в определенные периоды строго предписывала воздерживаться от пищи или от ее отдельных видов, но вот, наконец, в нее пришли «разумные» — вчерашние «научные атеисты» и сектанты, и «разъяснили» всем, что она была неправа…

То, что человек, хотя и имеет безсмертную душу, очень сильно зависит от тела и сильно связан с землей, совершенно очевидно. Эта мысль много раз в разных вариантах прописано в Святом Писании: «Земля еси, и в землю отыдеши» (Быт 3:19).

Весьма большую зависимость человека от тела, а следовательно — и от еды, признают не только святые отцы, но даже и блудники. Ну кому может быть непонятна важность правильного питания для определенных видов деятельности? Разве что т.н. «православному интеллигенту» — недавнему безбожнику, или протестанту, у которого вовсе нет смирения, советски-, но не духовно-образованному.

Едой можно разжигать страсти, увеличивать ненужную энергию, и, напротив, ее уменьшение может гасить соблазны. Неудивительно, что либеральные маргиналы, вслед за «ненужностью» воздержания от скоромной еды выдвигают и лозунги «ненужности» супружеского воздержания в пост, и даже пытаются это «богословски» и «миссионэрски» обосновать. Конечно, если каждый день питаться яичницей и рыбой, не говоря уж о мясе, то воздержание от супружеских отношений в пост действительно станет практически невозможным. Не зря ведь в пост, особенно в Великий, предписывалось быть несколько изможденным.

Да, это категорически противоречит современному культу силы и здоровья, но зато приближает человека к молитве и состраданию, добрым делам, раздаче милостыни. Ведь воистину «сытый голодного не разумеет». Постящийся скорее подаст бедняку на пропитание, чем самодовольный и сытый. Постящийся скорее встанет на молитву, чем пресыщенный, ведь после сытного обеда спасть хочется куда больше, чем читать молитвослов.

Постящийся куда более, чем сыто-самоуверенный, понимает хрупкость жизни и радость вкушения дарованных Богом благ, даже самых простых. К слову сказать, поэтому и благочестивый русский обычай купания в проруби на Крещение тоже весьма ценен. Ведь с молитвой и верой не страшен и 25-градусный мороз, и даже наоборот — он помогает как бы пережить свое крещение заново, выныривая из ледяной воды укрепленным духом и телом.

Чтобы понять радость дарованного Богом и ближними тепла, надо всей кожей ощутить грозный зимний пейзаж. Чтобы возблагодарить Бога за свой дом, в котором потом можно отогреться, надо всем телом почувствовать жестокую хватку мороза. Чтобы понять, насколько мы все зависим друг от друга, насколько важно сохранять мир и любовь в обществе, дающую возможность поддерживать системы жизнеобезпечения в нашем суровом климате и не выходить на очередной майдан для бессмысленного и беспощадного бунта.

Но вернемся к «новым богословам». Перед нами обычный «блуждающий сюжет дьявола» — веками повторяющийся сценарий соблазнения больших групп христиан. Сначала реальной, исторической Церкви противопоставляется некий идеальный образ, надуманный и никогда не бывший в действительности. А потом в угоду этому миражу предлагается отбросить вполне реальные ценности. Реальному церковному народу, который, при всех его грехах, явно карабкается вверх, к Царству Божьему, противопоставляются некие «верующие разумно», которые не снисходят с высот своей «разумности» до постных рецептов, а постятся «чисто духовно». Если бы враг рода человеческого открыто призвал отбросить сразу все вероучение, то за ним мало кто пошел бы. Поэтому он выдает призывы отбросить Священное Предание по частям, искусно противопоставляя эти части друг другу, под лозунгом «возврата к истокам» и «очищения от поздних наслоений». Многие современные публицисты справедливо пишут, что таким образом нас толкают на скользкий путь II Ватиканского собора, который нанес страшный вред Католической церкви. Тогда для католиков пост был фактически полностью отменен под предлогом улучшения «миссионерства» и делания акцента на «добрых делах». И постепенно Ватикан превратился в центр вымирающей, старой богадельни, от него ушла молодежь. Это правда, однако, такой сценарий имел место и в куда более ранние периоды. И древние ереси гностиков, и средневековые движения катаров и альбигойцев, и возникшие впоследствии на их основе протестантские секты все время только и обличали иерархов и мирян в реальных и надуманных грехах, говорили о «возврате к первохристианству», к «истинному Христу». И под этим предлогом требовали убрать аскетические практики, менять таинства и обряды в сторону мірской легкости и приятности.

Глубоко закономерно, что вопрос о «ненужности» телесного поста более всего педалируют неофиты, недавние постсоветские «научные материалисты» и постпротестантские либеральные агностики, которые всегда мыслят исключительно категориями «мiра сего». Для них еще понятны этика и мораль, социальное служение, облегчающие жизнь в этом мiре. Но вот пост и молитва, предназначенные для спасения в мiре ином, это уже нечто запредельное их плоским, рационалистическим умам. Церковь для них — полезный светский институт, занимающийся благотворительностью и стоящий на страже морали. И не более того.

Адепты модернизации получают в их собственных СМИ почетные титулы «реформаторов» и чуть ли не «совести Церкви», церковное же большинство, верное учению святых отцев, получает эпитеты «тоталитарных охранителей» и «дремучих обрядоверов».

При этом идет постоянное издевательство либеральных маргиналов над священными книгами, в которых написано совсем обратное их политкорректным взглядам. Процитируем «Карла Маркса» неообновленцев, протопресвитера Александра Шмемана, который едва ли не сетует, что люди от безбожия начали возвращаться к вере, при этом соблюдая пост (монашескую диету, как он презрительно выражается):
«…Все эти дни — наслаждение от зимних Олимпийских игр в Иннсбруке по телевизии. Я не вижу “пользы” от этой монашеской диеты, безостановочно преподносимой людям в качестве какой-то самодовлеющей “духовности”. Мой опыт таков: как только люди решали эту “духовность” вводить в свою жизнь, они становились нетерпимыми, раздраженными фарисеями…»

«Причина этого “возвращения Бога”, конечно, — крах рационализма… И вот — “бегут в горы…” Бегут к любому credo, quia absurdum, к любому типикону или талмуду, к любой “духовности”. И характерно — чем образованней человек, чем больше он вкусил “позитивизма” и “рационализма”, тем более “глупую” религиозность он выбирает».
«Новый богослов» прямо кощунствует, приравнивая талмуд — книгу, которая призывает евреев проклинать Христа и христиан, к Типикону. Но сравнение многозначительно. И талмуд и Типикон — это как бы истолкования Писания, дающие правила повседневной жизни и богослужения. Протопресвитер А. Шмеман явно хочет сказать, что истолкование Библии и ее аскетического духа святыми столь же ложно, как и талмудическое.

Между тем над Типиконом работал целый сонм святых, и еще неизмеримо больше — жили по его правилам. И засомневаться в правильности такой важной части Предания Церкви означает засомневаться в том, что в ней действует Святой Дух. А «мастистый богослов» не просто усомнился, он издевательски называет это «глупой религиозностью». Характерно и его желание объявить тех, кто почитает Церковь и ее Предание обильно «вкусившими позитивизма и рационализма». На деле это можно сказать о нем, впадающем в прямой агностицизм, и его последователях — недавних «научных материалистах», советских интеллигентах до мозга костей. А по Типикону веками жили поколения природных православных, и вовсе не вкушавших уродливых плодов позитивизма. За «политкорректным постом» всегда совершенно неизбежно следует отредактированное «политкорректное евангелие». Именно так было на Западе: сначала облегчали пост, потом его и вовсе отменяли, а потом создали свое «священное писание», такое, чтобы оправдало уж все слабости сразу, от чревоугодия до гомосексуализма. В Предании всегда так: тронь что-то одно, и повалится все.

Церковь всегда прекрасно понимала, что без поста телесного нет и поста духовного. «Время поста светло начнем, к подвигам духовным себя подготовив; очистим душу, очистим плоть, избегая с едой всякой страстности и наслаждаясь добродетелями духа; совершенствуясь в них любовью, сподобимся все созерцать всечестные страдания Христа Бога, и, духовно радуясь, Святую Пасху», — так говорится в службе вечерни Прощеного Воскресенья.

«Если удержишь чрево, — сказал святой Василий Великий, — то взойдешь в рай; если же не удержишь, то будешь жертвою смерти».

«Глава добродетелей — молитва; их основание — пост. Пост есть постоянная умеренность в пище с благоразумною разборчивостью в ней. Гордый человек! ты мечтаешь так много и так высоко о уме твоем, а он — в совершенной и непрерывной зависимости от желудка. Закон поста, будучи по наружности законом для чрева, в сущности есть закон для ума.

Ум, этот царь в человеке, если желает вступить в права своего самодержавия и сохранить их, должен прежде всего подчиниться закону поста. Только тогда он будет постоянно бодр и светел; только тогда он может властвовать над пожеланиями сердца и тела; только при постоянной трезвенности он может изучать заповеди евангельские и последовать им. Основание добродетелей — пост.

Вновь созданному человеку, введенному в рай, дана единственная заповедь, заповедь о посте. Конечно, дана одна заповедь потому, что она была достаточна для сохранения первозданного человека в его непорочности… Так важна заповедь поста, объявленная Богом человеку в раю, что, вместе с заповедью, произнесена угроза казнью за нарушение заповеди. Казнь заключалась в поражении человеков вечною смертью.

И ныне греховная смерть продолжает поражать нарушителей святой заповеди поста. Несоблюдающий умеренности и должной разборчивости в пище, не может сохранить ни девства, ни целомудрия, не может обуздывать гнева, предается лености, унынию и печали, делается рабом тщеславия, жилищем гордости, которую вводит в человека его плотское состояние, являющееся наиболее от роскошной и сытой трапезы.

Заповедь поста возобновлена или подтверждена Евангелием. Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пьянством (Лук. 21, 34), завещал Господь. Объядение и пьянство сообщают дебелость не только телу, но уму и сердцу, т.е. вводят человека по душе и телу в плотское состояние.

Горе вам, насыщеннии ныне: яко взалчете (Лук. 6, 25). Таково изречение Слова Божия нарушителям заповеди святого поста. Чем будете вы питаться в вечности, когда научились здесь единственно пресыщению вещественными брашнами и вещественными наслаждениями, которых нет на небе? Чем. будете вы питаться в вечности, когда вы не вкусили ни одного небесного блага? Как можно вам питаться и наслаждаться небесными благами, когда вы не стяжали к ним никакого сочувствия, стяжали отвращение?»

Св. Игнатию вторил его младший современник cв. прав. Иоанн Кронштадтский. Последний был очень большим постником. Известен пример, когда в юности он сильно заболел, и врачи буквально принуждали его поесть мяса в Великий пост ради того, чтобы выжить. Он отказывался. Наконец, досаждаемый их просьбами, он сказал, что поест мяса, если его на это его благословит мать. Однако мать не благословила. И он отказался, но выжил Божьей милостью.

Св. прав. Иоанн Кронштадтский: «Кто отвергает посты, тот забывает, от чего произошло грехопадение первых людей (от невоздержания) и какое оружие против греха и искусителя указал нам Спаситель, когда искушался в пустыне (постясь сорок дней и ночей), тот не знает или не хочет знать, что человек отпадает от Бога именно наичаще чрез невоздержание, как это было с жителями Содома и Гоморры и с современниками Ноя, — ибо от невоздержания происходит всякий грех в людях; кто отвергает посты, тот отнимает у себя и у других оружие против многострастной плоти своей и против диавола, сильных против нас особенно чрез наше невоздержание, тот и не воин Христов, ибо бросает оружие и отдается добровольно в плен своей сластолюбивой и грехолюбивой плоти; тот наконец слеп и не видит отношения между причинами и последствиями дел… Сытая утроба теряет веру, страх Божий и делается бесчувственною для молитвы, для благодарения и славословия Божия. Сытое сердце отвращается от Господа и делается как камень твердо и бесчувственно. Вот почему Спаситель заботливо предостерегает нас от объедения и пьянства, да не внезапу найдет на нас день смерти (Лк. 21, 34), по причине гнева Господня на нас, за легкомысленное и праздное препровождение времени в пище и питии.

Вот на это ваше ежедневное действие, на принятие пищи и пития, обратите самое строгое и деятельное внимание, ибо от пищи и пития, от качества и количества их, зависит весьма много ваша духовная, общественная и семейная деятельность. Внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством (Лк. 21, 34)».

Кроме того, что прямо кидается в глаза (разжигание страстей определенными видами еды), есть и много чисто мистических аспектов поста как послушания Богу, как достижения духовного совершенства. Самим фактом воздержания от царской пищи в вавилонском плену из боязни съесть запретное отрок Даниил завоевывает милость Божью и становится боговдохновенным пророком. Прославлен в Ветхом Завете и подвиг мученика Елеазара, замученного со своей женой и семью детьми за отказ вкушать запретное тогда свиное мясо. Сначала был умерщвлен отец, потом его семь сыновей, которых мать увещала мужественно встретить смерть; после всех скончалась мать. Да уж, «современные христиане» объявляют верующих мракобесами и обскурантами даже за неизмеримо меньшие примеры стойкости в аскетизме…

В Новом Завете Христос побеждает искушения дьявола только после сорокадневного поста и молитвы. Это и неудивительно, ибо они всегда изгоняются лишь «постом и молитвой», как Он сказал.

И мы можем ясно видеть, что бывает с теми «новыми христианами», которые не только не воздерживаются, но и призывают к этому церковный народ. Их начинает «корежить» по жизни во всех планах — в личном, церковном, общественном.

На Украине есть три самых известных священника-реформатора, в каждый пост больше или меньше хулящих пост, искусственно противопоставляющих ему любовь к ближнему, социальное служение, и т.д.

Из троих — двое дважды женаты, и находятся в сане только по сильнейшей икономии (снисхождению священноначалия). Один из них даже побывал в расколе. Деятельность всех их сопровождается сильнейшими скандалами, их не уважают в среде духовенства и воцерковленых мирян, и потому они вынуждены переходить с места на место.

Их постоянно «заносит» в утопические, но модные в среде далекой от веры постсоветской интеллигенции политические проекты. Все трое вопреки позиции УПЦ МП и Блаженнейшего Владимира, который благословил на президентство Януковича, а не Ющенко, стояли на майдане в 2004 году, кричали имя политического «мессии», подписали более чем нелепое пропагандистское обращение к церковной полноте в его пользу (http://archiv.kiev1.org/page-1140.html), не имея на то никаких полномочий (такие обращения — прерогатива Блаженнейшего Митрополита Владимира). Потом Ющенко, естественно, с презрением закрыл к себе все двери для ранее обласканных им «культ-массовиков-затейников» в рясах, занявшись серьезными вопросами дележа собственности и государственных денег. Ющенко покровительствовал раскольничьим погромщикам храмов, организовывал на Церковь массированные клеветнические кампании в государственных СМИ. Либераль