(параграфы из книги «Расследование убийства Царской Семьи…», готовящейся к печати)
10.5) Воспоминания Александра Медведева, охранника дома Ипатьевых.
Александр Медведев, рабочий Верхне-Исетского завода, 17 июля 1918 года находился во внешней охране Дома Ипатьева [1 с.220, 21 с.432]. Воспоминаниями об этом он делился 14 апреля 1961 года на партийном собрании газеты «Уральский рабочий». Выступление Медведева стенографировали, как и выступление Юровского перед большевиками в 1934 году. Приведем первую и две последние страницы протокола этого собрания:
РАСШИРЕННОЕ ЗАСЕДАНИЕ БЮРО ПАРТОРГАНИЗАЦИИ
«УРАЛЬСКОГО РАБОЧЕГО»
г. Свердловск 12 апреля 1961 г.
Тов. ПЕТРОВ В.М. – Товарищи, сегодня у нас расширенное заседание бюро, посвященное встрече с товарищем Медведевым. Он поделится воспоминаниями о событиях революции. Они будут записаны. Все это проводится в узком кругу, никакому распространению не подлежит. Попросим товарища Медведева рассказать нам.
Тов. МЕДВЕДЕВ. – Товарищи, теми вопросами, которыми вы сегодня заинтересовались, ваш советский народ изредка интересовался и раньше. Нам, вероятно, известны условия, связанные с ликвидацией семьи Романовых на Урале, у нас в советской печати была небольшая книжица, изданная «уралкнигой». Написана она была Виктором Михайловичем и Павлом Михайловичем – братьями Быковыми. Я ее хорошо помню. Она где-то есть. Но то, что тогда можно было обнародовать, это дело не отвечало тем деталям, которые происходили в действительности.
В партийном архиве есть по этому поводу поздняя стенографическая запись тов. Юровского. Но в силу того, что запись была сделана по истечении 17 лет после этого события, а возраст у Юровского к этому времени был уже почтенный, в моих годах был, то естественно, и с памятью было не так хорошо, и многие вещи вызвали недоумение. Да и там, я бы сказал, много излишне субъективного в его изложении. Не хотелось бы считать и говорить об этом – этот почтенный член партии взял на себя то, чего он в действительности не имел. Естественно, что многие люди освещались в его записях не так или они совсем не были названы.
……..
ВОПРОС. – Почему ничего не оставил Петр Захарович Ермаков?
МЕДВЕДЕВ. – Есть, материалы лежат в доме-музее Якова Михайловича Свердлова. У него был зверский почерк, такой латинообразный. Он мне давал свои записи, или дневники, и говорил: «Ты прочитай и напиши откровенно, что верно, что неверно». Я говорю: «Писать не буду, а там, где неверно, буду перечеркивать». Мне пришлось это сделать. Он взял с самого начала, с Керенского, все детали. Я ему говорю: «Зачем это нужно? Всем известно, что за Керенский, откуда Керенский». Это ведь всем известно.
Что есть у Соколова подлинное- у него есть требование, которое было выписано нашим штабом на кислоту и бензин. Эти дефицитные вещи выписали со склада Верх-Исетского завода. Требование подтвердил Войков Н.И., и резолюция на этом требовании до того хорошо написана, весь текст требования написан так, что совсем не разберешь, а слово «Отпустить» – здорово хорошо вышло на оттиске, как раз получал я эти жидкости.
На то место еще отвезли дохлых собак, чтобы конглюмерат сделать, что потом, если будут искать, пусть собачьи косточки в мощи превращают. Облили тело кислотой, бензином и сожгли, а потом сбросили в глубокую шахту. Я пробовал в 1946 году, когда появился на сей земле после войны, найти это место, поехал туда, приблизительно нашел увал, но шахту не мог найти, куда тут, – все затянуло за эти годы. Сейчас на этом месте военная база, когда идешь на сортировочную влево, сейчас там материальный склад в лесу. Это левее разъезда Шувакиш.
ВОПРОС. – Знает ли Парамонов?
МЕДВЕДЕВ. – Место он знает. Он, например, Маяковского возил на это место. Маяковский по этому случаю написал стихотворение. Парамонов даже с Николая Романова бекеш носил, он ему не сходился. Личные вещи Романовых разошлись, они цены особой не представляли. Папаха у него была серая, как теперь полковники носят, Петр Захарович долго носил ее.
Когда за ними рабочие депутаты выезжали в Тобольск, я оказался случайно с одним товарищем на станции Шаля. Мы должны были сесть на очередной пассажирский поезд, были уже билеты. А вдруг выходит начальник станции, с которым я был знаком, он подходит и говорит: «Ехать нам пока не придется, придется задержаться, пропускаем «бис», специальный поезд. Что такое? Что за «бис»? Вдруг подходит «люкс», вагонов шесть, на каждой площадке стоят здоровые, гвардейского вида солдаты. Из среднего вагона выходит человек, вида полковника, в гимнастерке, в накидку шинель, и начинает шагать: десять шагов туда, десять обратно-возле вагона. Охрана стоит на подводке, по два человека. Он похаживает. А мы стоим недалеко. Мой товарищ и говорит: «Это царь». Поближе встали. А тут народ был. Он прохаживается так безучастно, будто деревья стоят, а не народ. Глазами туда и сюда. Проходил так минут 10-15 и обратно, часовые – на место – поезд пошел. По маршруту он стоял на мелких станциях, на крупных станциях не останавливался. Числа 20 апреля привезли их сюда, 17 июля кончили.
Сам Николай Романов каждое утро занимался физкультурой, колол, пилил дрова.
Последняя фотография, сделанная за несколько дней до этого, есть в архиве, в садике сфотографировались.
ВОПРОС. – Быков пишет, что включали мотор, когда происходило это дело.
МЕДВЕДЕВ – Совершенно правильно. Чтобы слышно не было. Прогудел здорово.
ПЕТРОВ. – Разрешите поблагодарить Вас за рассказ». [200]
Протокол этого собрания опубликован в 2014 году в книге Светланы Ильичевой-Шалаевой «След демона». С. Ильичева-Шалаева — дочь заместителя главного редактора газеты «Уральский рабочий» В.Я. Ильичева, который присутствовал на этом партийном собрании, и протокол достался дочери от него по наследству. Ее книга была опубликована небольшим тиражом, 500 экземпляров, и по странному стечению обстоятельств не попала ни в библиотеки, ни к букинистам. Возможно, она была скуплена и уничтожена оппонентами.
На вышеуказанный протокол партсобрания как на надежный источник несколько раз ссылается и современное следствие в Трехтомнике СК РФ «Преступление века» [1, с. 220, 266, 275, 281, 286, 295, 413, 507, 528, 536]. Наталия Розанова в своей книге «Царственные Страстотерпцы. Посмертная судьба», изданной еще в 2008 году, также много раз ссылается на этот протокол партсобрания [7, с. 117,119,123, 124] как на надежный источник. Как известно, материалы Наталии Розановой представлял следователь В. Соловьев, которого можно назвать соавтором этой книги. Однако, и следователь В.Соловьев, и Н. Розанова, и современное следствие не опубликовали этот протокол полностью. Они скрыли от общественности и Церкви слова А. Медведева о том, что тела Царских Страстотерпцев были сожжены в Ганиной Яме, а перед сожжением ритуально осквернены дохлыми собаками по оккультному обряду.
«На то место еще отвезли дохлых собак, чтобы конгломерат сделать, что потом, если будут искать, пусть собачьи косточки в мощи превращают. Облили тела кислотой, бензином и сожгли, а потом сбросили в глубокую шахту». Это свидетельство подтверждает ритуальность убийства и сожжение Царственных Мучеников около шахт, которые были в Ганиной Яме. В Поросенковом логу никаких шахт не было. [200]
Подробно об этом оккультном обряде в параграфе 32.3.
Стенограмма выступления Янкеля Юровского в феврале 1934 года перед старыми большевиками в Ипатьевском доме в Свердловске и протокол партийного собрания Расширенного заседания бюро парторганизации «Уральского рабочего» 12 апреля 1961 года, на котором выступал другой участник цареубийства Александр Медведев, — равноценны как исторические источники. Более того, А.Медведев прямо заявлял, что он ознакомился со стенограммой Юровского и полагает:
«возраст Юровского к этому времени был уже почтенный, в моих годах был, то, естественно, и с памятью было [у него] не так хорошо, и многие вещи [о которых он рассказывал] вызывали недоумение» [200]
В воспоминаниях Александра Медведева нет тех неустранимых противоречий, которые имеются в записке Покровского-Юровского, воспоминаниях Юровского, стенограмме выступления Юровского в 1934 году. В отношении сожжения Царских честных останков в Ганиной Яме воспоминания А.Медведева подтверждаются вещественными доказательствами, протоколами допросов свидетелей, проведенных белым следствием, а также воспоминаниями других цареубийц: Петра Ермакова, Григория Никулина, Александра Стрекотина, Петра Войкова и, в определенной степени, Исайи Родзинского. Версию же Покровского-Юровского в своих воспоминаниях в определенной степени поддерживают лишь Александр Сухоруков и Михаил Медведев (Кудрин). При этом Медведев (Кудрин) прямо заявляет, что обстоятельства ему были сообщены Юровским и Родзинским, а сам он в деятельности «похоронной команды» не участвовал.
Трупы собак в ночь на 17 июля 1918 года большевики кинули в кузов грузовика вместе с телами Царственных Страстотерпцев. Одну собаку по имени «Джимми» следователь Н. Соколов обнаружил в мае 1919 года в шахте №7. По воспоминаниям А. Медведева, трупы других собак бросили в кучу тел, которые большевики сжигали в Ганиной Яме. Подробнее о действиях большевиков с собаками Царской Семьи описано в параграфе 32.3.Характерно, что о том, что трупы собак сжигались вместе с честными останками Царской Семьи нет в книгах следователя Н. Соколова и его коллег Р. Вильтона и генерала Дитерихса и «списать» откуда-то это обстоятельство Александр Медведев не мог. Хотя Н. Соколов описывает найденный в шахте труп маленькой собачки Джимми.
Характерно, что в версии Покровского-Юровского описания трупов собак вообще нет. По этой версии, тела Царственных Мучеников и Их верных слуг цареубийцы якобы не смогли ни сжечь, ни закопать в Ганиной Яме и перевезли их в Поросенков лог, где 9 тел закопали, а 2 там же сожгли. Куда же делись по этой версии Покровского-Юровского труп или трупы других собак? В Поросенковом логу они не обнаружены. А вот по результатам следствия Н.Соколова и воспоминаниям А.Медведева — их просто сожгли в Ганиной Яме вместе с 11-тью телами мучеников.
32.3) Оккультный ритуал осквернения честных останков Царской Семьи с использованием трупов собак.
У Царской Семьи в Ипатьевском Доме было три собаки: бульдог по кличке Ортипо, спаниель Наследника по кличке Джой и маленькая собачка японской породы, принадлежавшая Великой Княжне Анастасии Николаевне, по кличке Джимми.
Великая Княжна Ольга Николаевна упоминает их в письме П.В.Петрову: «Джой, Ортипо и Джим процветают. Двух первых приходится гонять со двора, где они наслаждаются в помойной яме и едят всякую пакость».
Возможно, при Ипатьевском доме жила и какая-то местная дворовая собака.
Джой был обнаружен при обыске жилища М.Летемина, который признался, что из жалости взял к себе спаниеля после цареубийства, опасаясь, что пес пропадет с голода.
Как уже отмечалось в параграфе 10.5, один из участников цареубийства Александр Медведев рассказывал на партийном собрании газеты «Уральский рабочий» 14 апреля 1961 года:
«На то место еще отвезли дохлых собак, чтобы конгломерат сделать, чтоб потом, если будут искать, пусть собачьи косточки в мощи превращают. Облили тела кислотой, бензином и сожгли, а потом сбросили в глубокую шахту».
Это свидетельство подтверждает ритуальность убийства и сожжение Царственных Мучеников около шахт, то есть, в Ганиной Яме [200]. Данный протокол партийного собрания как исторический источник имеет не меньшее значение, чем, например, стенограмма выступления Юровского 1934 года на собрании старых большевиков в Доме Ипатьева.
В первом томе Трехтомника СК РФ, параграфе 3.44 [1, с.264-266] приведены выдержки из воспоминаний цареубийц.
Г.П. Никулин. Аудиозапись беседы в Государственном доме радиовещания, 15 мая 1964 год: «Решили подождать, чтобы этих собак просто карабином, прикладами. Ну, выманивали их кое-как на улицу, во двор выманивали, понимаете, и кончили обеих».
А.Г. Кабанов. Последние дни династии Романовых в России (аудиозапись выступления в Радиокомитете, 1965 год): «Я рекомендовал… также умертвить трех царских собак, которые сильно выли. Четвертую собаку – «Джек», как не произносившую вой, не тронули. <…> После этого все трупы были уложены в грузовую автомашину и покрыты белой материей. В том числе: Николай II, его жена, четыре дочери Николая, его сын, фрельна, повар, лакей и доктор, и три собаки»…
«Я сошел с чердака к месту казни и сказал, что в городе хорошо слышны выстрелы, вой собак… После этого стрельба была прекращена, 3 собаки повешены, а четвертая собака «Джек» молчала, поэтому ее не тронули. <…> Всего было уложено в машину 11 трупов людей и 3 трупа собак».
Письмо А.Г. Кабанова М.М.Медведеву 11/XI 1964 год: «…Царских собак добили прикладами ружей. Правда, одну из собак повесили».
М.А. Медведев (Кудрин). Предыстория расстрела царской семьи Романовых в 1918 г. (отрывок из воспоминаний, 1957 г.): «Во дворе дома завыли великокняжеские собачонки… Прозвенел винтовочный выстрел. Вой оборвался.
Собакам – собачья смерть!».
Обратим внимание на то, кто же произнес магическую фразу: «Собакам – собачья смерть»? Из приведенного авторами Трехтомника отрывка неопубликованных воспоминаний 1957 года М.А. Медведева (Кудрина) это непонятно. Однако ГАРФом опубликовано прекрасно известное современному следствию, существенно более подробное воспоминание М.А. Медведева (Кудрина) от 1964 года [111], в котором говорится: «Красноармеец принес на штыке комнатную собачонку Анастасии – когда мы шли мимо двери (на лестницу во второй этаж) из-за створок раздался противный жалобный вой – последний салют императору Всероссийскому. Труп песика бросили рядом с царским.
– Собакам – собачья смерть! – презрительно сказал Голощёкин».
То есть ключевая фраза при осквернении честных останков Царской Семьи была произнесена не рядовым участником цареубийства, а его главным руководителем на Урале, военным комиссаром Уральской области Шайей Голощёкиным, другом и близким соратником руководителя ВЦИК Российской Республики Янкеля Свердлова. Именно Шайя Голощёкин гостил на квартире Свердлова в Кремле 12 июля 1918 года, когда и получил от Свердлова указания об осуществления цареубийства [6]. И именно его, Шайю Голощёкина, будущего ответственного секретаря Казахстанского крайкома ВКП(б), организовавшего страшный голод в Казахстане во время коллективизации в начале 1930-х годов, авторы Трехтомника почему-то оставляли в тени вместе с В. Белобородовым, ничего не говоря о их ключевой роли в организации перевозки Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург, устройстве спецтюрьмы в доме Ипатьева, руководстве подготовкой и осуществлением ритуального убийства Царских Страстотерпцев, расчленения и сожжения их честных останков. На страницах Трехтомника имена исполнителей, Янкеля Юровского и Петра Ермакова, звучат в десятки раз чаще, чем имена руководителей, Шайи Голощёкина и Владимира Белобородова, хотя Голощёкин и Белобородов не просто планировали, а регулярно наблюдали, направляли и контролировали все действия Юровского и Ермакова. Они приехали в Ипатьевский дом накануне убийства и оставались там до вывоза тел мучеников в Ганину Яму. Они были и в Ганиной Яме, следя за действиями «похоронной команды». Но этим их действиям в Трехтомнике СК РФ должного внимания не уделяется.
Историк Петр Мультатули отмечает: «… Воспоминания Кудрина, Кабанова объединяет одно: особая жестокость при убийстве животных и отсутствие логики при умертвлении. Трупы собачек, брошенные рядом с телом убитого Государя, сопровождаемые словами Голощёкина «собакам – собачья смерть!», есть не что иное, как глумление над убитыми в доме Ипатьева. Таким же глумлением является повешение собак, что не могло быть вызвано никакими иными соображениями».
___________________
Труп собаки Джимъ (Джемми) Царевны Анастасии был найден следственной группой во главе с Н. Соколовым в одном из колодцев Открытой Шахты у Ганиной Ямы вместе с обгоревшими вещами, принадлежавшими Царской Семье. При осмотре в июне 1919 года найденного трупа маленькой комнатной собачки «нипонской породы» ветеринар установил, что это собака-самка. Царевна Ан